Во Франции каждое уголовное дело ограничено сроком давности — прескрипцией. Это период, после которого государство теряет право привлекать к ответственности, даже если вина преступника доказана.
Срок зависит от категории деяния:
— публичная клевета и оскорбления — 3 месяца;
— проступки (contraventions) — 1 год;
— преступления средней тяжести (délits) — 6 лет;
— тяжкие преступления (crimes) — 20 лет;
— убийство, изнасилование и некоторые другие особо тяжкие деяния — 30 лет;
— преступления против человечности — не имеют срока давности.
Сроки давности существуют для того, чтобы обеспечить правовую определённость и поставить предел уголовному преследованию.
История, которую этой осенью рассматривает пленарная ассамблея Кассационного суда — высшая судебная инстанция Франции, — наглядно показывает, что ответ далеко не очевиден.
В мае 1986 года в департаменте Изер исчезла 25-летняя Мари-Тереза Бонфанти. Она разносила газеты и не вернулась домой. Подозрение сразу пало на соседа, его арестовали, но вскоре отпустили: доказательств не хватало, и суд вынес non-lieu — прекращение дела за отсутствием достаточных оснований для обвинения.
Тридцать шесть лет девушка числилась пропавшей без вести. И только в 2022 году при новом допросе сосед признался: он задушил Мари-Терезу и спрятал тело. На признание он решился, потому что был уверен — все сроки давно истекли, и наказать его уже нельзя.
Именно здесь возникает спор:
— позиция защиты — срок давности должен считаться с момента убийства, а значит, преследование сегодня невозможно;
— позиция обвинения — отсчёт начинается лишь тогда, когда преступление становится известным. Пока не было признания, жертва считалась пропавшей, и нельзя было говорить о доказанном убийстве.
Этой осенью именно Кассационный суд должен поставить точку: что важнее — принцип сроков давности или возможность наказать преступника, скрывавшего правду десятилетиями?
Решение создаст прецедент, который определит судьбу не только этого дела, но и десятков других «cold cases» во Франции.